Фотографии и другая личная информация со страницы пользователя Facebook не обязательно должны быть предоставлены в судебном процессе, касающегося причинения вреда здоровью — такой вывод сделал судья Высшего суда Онтарио (Ontario Superior Court of Justice) в своём решении, вынесенном в январе 2018 года.
Обстоятельства указанного выше дела вытекают из предполагаемого инцидента, который случился 18 февраля 2014 года: истец утверждает, что получил удар в голову обломком льда, который упал с имущества ответчика. В результате причинения вреда истец потребовал взыскать компенсацию в размере 2,4 млн. канадских долларов, поскольку были получены травмы — тяжелое сотрясение головного мозга, синдром сотрясения мозга после стенокардии, боль в шее, боль в плече, головные боли, дисбаланс, головокружение, нарушение зрения, ухудшение концентрации, снижение памяти, которые в совокупности с болью привели к снижению уровня жизни и невозможности участвовать в различных мероприятиях.
Однако ответчик отрицает свою вину и те негативные последствия, которые понёс истец, а следовательно и возможность нести ответственность, оспаривая обстоятельства предполагаемого инцидента. Для доказательства своей правоты ответчик запросил у суда принудить истца предоставить информацию со своей учетной записи в Facebook, включая сообщения и комментарии за период с 18 февраля 2009 года по настоящее время (т.е. за пять лет до инцидента и по момент рассмотрения дела судом). Ответчик настаивал на том, что
- истец представил лишь краткое изложение заявлений нескольких свидетелей, которые, как ожидается, будут свидетельствовать о том, что социальная, семейная, досуговая, домашняя, трудовая и добровольческая деятельность истца после предполагаемого инцидента изменилась по сравнению с такой деятельностью до инцидента;
- истец предоставил лишь копию публичной части страницы своего профиля в Facebook, из чего ответчик сделал выводы, что наличие в публичном профиле истца информации, относящейся к её социальной, добровольческой, семейной жизни, может свидетельствовать и о предположительном наличии соответствующей информации в приватной части профиля в Facebook, скрытой от посторонних и которая не была исследована судом. Ответчик предположил, что такая информация может доказать не такое существенное изменение образа жизни истца, как это было ею заявлено.
Исходя из противоположности интересов суду пришлось устанавливать баланс между приватностью истца и интересом ответчика найти возможные несоответствия в изменении качества жизни пострадавшей. С этой целью суд обратился к судебной практике (в частности, постановлении Верховного суда в деле Стюарт против Кемпстера), из которой почерпнул следующее:
«В настоящее время Facebook имеет около одного миллиарда пользователей. Из них истец в настоящем деле разрешила только 139 людям просматривать личное содержимое профиля. Это означает, что она исключила примерно один миллиард человек, включая ответчика. Это подтверждает вывод о том, что у нее есть реальная заинтересованность в конфиденциальности содержания ее учетной записи Facebook.»
По мнению суда, заключение о том, что пользователи имеют право конфиденциальность в приватных разделах своих учетных записей Facebook, более убедительно, чем вывод о том, что они такого права не имеют, поскольку поделились учетной записью с рядом своих «друзей» в Facebook. Истец исключил более одного миллиарда человек от доступа к ее учетной записи, что говорит о том, что она действительно заинтересована в защите ее конфиденциальности.
«Запрос ответчика на обыск частной корреспонденции и других данных в учетной записи Facebook в надежде, что они могут найти что-то полезное, — это … попытка выудить информацию и ничего больше». До рассвета эпохи Интернета люди часто общались, писали личные письма друг другу. Можно сказать, что такие письма служили для поддержания связей между друзьями и семьей и обеспечивали среду, в которой люди могли бы делиться информацией друг с другом о том, что для них важно. Они могли бы даже обсудить состояние своего здоровья, если бы в прошлом году они пострадали от травматического события, такого как автомобильная авария. Однако невообразимо, что ответчик потребовал бы, чтобы истец раскрыл копии всех личных писем, написанных со дня происшествия, в надежде на то, что в нем может содержаться некоторая информация, относящаяся к требованию истца о необоснованном ущербе.
Не смотря на такую позицию суда, защищающую приватность, канадские юристы уже заговорили о важности социальных сетей в процессе доказывания. «Это все еще минное поле, с которым сталкиваются судьи», — говорит Колин Берн, партнер компании Burn Tucker Lachaine LLP в Оттаве. Именно поэтому клиенты должны быть проинформированы об опасностях в ходе судебного процесса, которые несут сообщения, оставленные в социальных сетях, а также ограничения доступа широкой общественности к личным записям. «Это же мы советуем клиентам с самого начала, поскольку мы можем говорить о наблюдении, — говорит Майя Бент, партнер Lerners LLP. «Чем выше число людей с доступом к вашей странице, тем неубедительнее аргумент, что это личное. Убедитесь, что вы знаете, кто у вас в друзьях. Прежде чем отправлять сообщения, мы рекомендуем клиентам подумать, как это сообщение может быть использовано в суде»: сторона защиты проведет собственное онлайн-расследование, а ходатайства о предоставлении социальной информации истца в суд теперь являются стандартными.
Это вызывает сложности для молодых клиентов, особенно если судебный процесс будет охватывать более длительный период, потому что так они общаются, у них не может быть пятилетнего перерыва в общении. Однако в социальных сетях всё больше пожилых людей, которые, возможно, вообще не знакомы с этими особенностями.
