Несмотря на все достоинства и недостатки судебной реформы, которая проходит в Украине, правовое сообщество и бизнес все же возлагали определенные надежды на новый Верховный Суд и его ориентированность на верховенство права, а также на то, что при рассмотрении дел и формировании правовых позиций им будет учитываться практика Европейского суда по правам человека.
Такие надежды были не безосновательными, ведь статья 6 Кодекса административного судопроизводства Украины указывает, что «Суд применяет принцип верховенства права с учетом судебной практики Европейского суда по правам человека» (аналогичные позиции содержат и другие процессуальные кодексы).
В части 1 статьи 36 Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей» указано: «Верховный Суд является высшим судом в системе судоустройства Украины, который обеспечивает постоянство и единство судебной практики в порядке и способом, определенным процессуальным законом».
Ни для кого не секрет, что уже много лет имеют место абсолютно противоположные позиции судовотносительно применения налоговых последствий в том случае, когда в деле появляется приговор суда (или только пояснения директора) о признании фиктивной деятельности кого-то из контрагентов (статья 205 УК Украины).
В данном случае чаще всего противоположные позиции возникали между Высшим административным судом, который вставал на сторону налогоплательщика, и Верховным Судом Украины, который без установления вины возлагал на налогоплательщика определенные обязанности или лишал его определенных прав. Последний сформировал следующую позицию: «Статус фиктивного, нелегального предприятия несовместим с легальной предпринимательской деятельностью. Хозяйственные операции таких предприятий не могут быть легализованы даже при формальном подтверждении документами бухгалтерского учета».
По нашему убеждению, эта позиция является ошибочной, по крайней мере в рамках действующего законодательства Украины. И это неоднократно подчеркивалось Европейским судом по правам человека. Как минимум, судьям известно о Решении ЕСПЧ — «“Булвес” АД против Болгарии» от 22.01.2009 г. (Заявление № 3991/03), где суд сформировал следующую позицию:
«Если получатель товаров, которые поставляются, является лицом со статусом налогоплательщика, который не знал и не мог знать о том, что операция, которая рассматривается, связана с мошенничеством со стороны продавца (ст. 17 Шестой Директивы Совета 77/388 / ЕЭС от 17 мая 1977 г. о гармонизации законодательства стран-членов ЕС в части налогов с оборота), общая система налога на добавленную стоимость — единая база начисления с учетом изменений, внесенных Директивой Совета ЕС 95/7/ЕС от 10 апреля 1995 г., — должна трактоваться как такая, которая исключает норму национального права, в соответствии с которой тот факт, что сделка по продаже считается недействительной — в силу положений гражданского права, согласно которому такая сделка признается ничтожной как такая, что противоречит общественному порядку и осуществлена на противоправных началах со стороны продавца — приводит к тому, что плательщик лишается права на налоговый кредит. В данном контексте неважно, является ли операция недействительной в силу мошеннического уклонения от уплаты НДС или любого другого мошенничества (П. 32)».
К большому сожалению, Верховный Суд последовательно и необоснованно продолжил сомнительную и спорную практику Верховного Суда Украины в налоговых делах, в которых при наличии приговора суда в отношении должностного лица контрагента по статье 205 УК Украины на налогоплательщика возлагалось бремя ответственности по уплате налога на добавленную стоимость или уменьшение его отрицательного значения (Постановление Верховного Суда от 16.01.2018 года, дело 2а-7075/12/2670, К/9901/1478/18).
Очень странно, что Верховный Суд, начиная свою судебную практику, не обосновывает свою позицию с точки зрения верховенства права, не учитывает практику Европейского суда по правам человека, а в обоснование своей позиции только делает ссылку на практику Верховного Суда Украины за 2015 год. Это бы еще могло быть понятным, если бы на такую практику ссылались суды низших инстанций. Но когда такое допускает Верховный Суд, возникают определенные вопросы.
Как минимум, указанное свидетельствует о том, что Верховный Суд не очень стремился сформировать действительно нормативно обоснованную, правовую позицию, которая бы обеспечила устойчивость и единство судебной практики.
Большим вопросом остается и то, в какой именно части процессуального законодательства Украины Верховный Суд нашел такой порядок и способ обоснования своей позиции как ссылки на практику Верховного Суда Украины. (?!!)
Здесь следует отметить, что практика Верховного Суда Украины по этому вопросу имела очень спорное правовое обоснование, поэтому ссылка на нее в решениях Верховного Суда вызвала немалое удивление правового сообщества.
Не вызывает вопросов тот факт, что данная категория дел содержит исключительную правовую проблему. Ведь подобные дела не редкость, это целый «пласт» дел и, как показывает практика, правоприменение по этому вопросу (несмотря на правовую позицию ВСУ) достаточно неодинаковое. А это, в свою очередь, обусловливает необходимость формирования единой правоприменительной практики (для чего, собственно говоря, и был создан Верховный Суд).
К большому сожалению, коллегия судей Кассационного административного суда не обратила на это внимание и не воспользовалась правом передачи дела в объединенную Палату или Большую Палату Верховного Суда, как это предусмотрено статьей 346 КАСУ.
То есть на сегодняшний день ситуация по этому вопросу, к сожалению, осталась прежней.
Однако мы продолжаем следить за практикой Верховного Суда и освещать правовые позиции, которые им формируются.
Ролан БондарецFinance Business Service
