В сегодняшнем решении Палаты по делу «Бриск против Румынии» (жалоба № 26238/10) Европейский суд по правам человека постановил пятью голосами против двух, что было нарушение статьи 10 (свобода выражения мнений) Европейской конвенции о правах человека.
Дело касалось увольнения прокурора за нарушение тайны следствия после оглашенного заявления для прессы: прокурор понёс дисциплинарное наказание и был отстранен от должности после жалобы судьи на то, что его пресс-релиз и интервью с телеканалом позволили средствам массовой информации идентифицировать данную судью как причастную к коррупции.
В пресс-релизе содержалась информация о том, что «подозреваемый утверждал, что предполагаемыми получателями денег были тюремные работники, отвечающие за распределение работы между заключенными, или члены комиссии по условному освобождению. Кроме того, подозреваемый сказал, что часть денег должна была быть передана мировым судьям, судьям и прокурорам, ответственным за условное освобождение задержанных.»
В тот же день по просьбе местного телеканала AXA TV заявитель сделал короткое заявление, в котором содержалась в основном та же информация, что и в пресс-релизе, а диктор добавил следующие комментарии к информации, предоставленной заявителем: «Комиссию по условному освобождению, состоящую из девяти человек, возглавляет делегированный судья. Мы не знаем, является ли это чистым совпадением, что вчера, в тот же день, когда была организована операция «Флагранте», и задержанный был условно освобожден, назначение этого судьи в тюрьму Байя Маре подошло к концу».
Рассмотрев дело, ЕСПЧ установил, что единственная цель пресс-релиза и интервью заявителя состояла в том, чтобы информировать прессу о продолжающемся уголовном расследовании, представляющем очевидный интерес для общественности, а вовсе не в обвинении судей в совершении преступления.
Кроме того, одной из обязанностей заявителя было предоставление информации прессе, и он не раскрыл никакой информации ни в своем пресс-релизе, ни в телевизионном интервью, которое могло бы привести к установлению личности вовлеченных лиц. Действительно, национальные власти ограничили свой анализ дела ущербом репутации судьи, не принимая во внимание тот факт, что клеветнические заявления о судье исходили не от заявителя, а от третьей стороны, а именно от диктора телевизионной программы.
ЕСПЧ также отметил, что прокурор, работающий в Управлении общественной информации и по связям со средствами массовой информации, который оценил пресс-релиз по запросу заявителя, пришел к выводу, что информация, предоставленная заявителем, была «минимальной и общей, но необходимой чтобы общественность могла понять факты дела», заявитель ограничил свой пресс-релиз распространением информации, касающейся расследования, проведенного его ведомством и при этом не занял какую-либо позицию в отношении вины любого из причастных лиц, а просто представил краткое описание дела на его начальной стадии. Его пресс-релиз не наносил ущерба надлежащему проведению расследования, кроме того, не использовались и не цитировались какие-либо документы, защищенные тайной следствия.
Таким образом, поведение заявителя соответствовало Принципам, касающимся предоставления информации об уголовном судопроизводстве через средства массовой информации, изложенным в Рекомендации Комитета министров Rec(2003)13 и руководящим принципам, касающимся сотрудничества между судами и прокуратурой со средствами массовой информации.
Установив нарушение статьи 10 Конвенции, ЕСПЧ присудил к выплате заявителю 1 825 евро в качестве компенсации материального ущерба; 4500 евро в качестве компенсации морального вреда и 140 евро в отношении издержек и расходов.
Не смотря на принятое большинством решение, в деле было высказано особое мнение судьи Кориса, к которому присоединилась и украинская судья Юдкивская. Их позиция состоит в том, что в таком деле статья 10 Конвенции не может быть распространена на данные обстоятельства: статья 10 косвенно проводит различие между частными лицами и государственными органами, и последние не должны мешать свободе выражения мнений частных лиц.
Парадокс в том, что заявитель, утверждая, что его права по статье 10 были нарушены, фактически утверждал, что он просто исполнял свои обязанности в качестве должностного лица, тогда как обязанности должностных лиц не являются предметом статьи 10. Поэтому это дело должно быть рассмотрено не по статье 10, а по статье 6, или статье 8, или согласно обеим из этих статей.
