В сегодняшнем решении по делу «Санофи Пастер против Франции» (жалоба № 25137/16) Европейский суд по правам человека единогласно постановил, что не было нарушения пункта 1 статьи 6 (право на справедливое разбирательство) Европейской конвенции о правах человека в отношении метода расчета отправной точки исчисления срока исковой давности, но национальный суд нарушил эту же статью, когда вынес необоснованное решение по одному из вопросов.
Дело касалось ответственности компании «Санофи Пастер» перед физическим лицом, медсестрой-стажером, которая заболела различными заболеваниями. ЕСПЧ отметил, что позитивное право в соответствующее время предусматривало десятилетний период исковой давности и, в отношении телесных повреждений, устанавливало отправную точку на дату стабилизации самочувствия: таким образом, срок давности был перенесен до тех пор, пока состояние жертвы не стабилизировалось. Суд постановил, что он не может поставить под сомнение решение французской системы придавать больший вес праву лиц, которым был нанесен физический вред, на доступ к суду, чем праву на правовую определенность лиц, ответственных за эти травмы. Что касается отказа в просьбе представить предварительные вопросы в Суд Европейского Союза (CJEU), Суд установил, что Кассационный суд не дал надлежащих оснований для своего решения.
Заявителем является компания с ограниченной ответственностью «Санофи Пастер». Будучи медсестрой-стажером, Х, должна была сделать прививку от гепатита В. В 1993 году ей поставили диагноз рассеянный склероз; в 1999 году — болезнь Крона; и в 2004 году — полимиозит. В 2002 году Х подала иск о возмещении ущерба против государства в административный суд, государству было приказано выплатить ей 656 803,83 евро в качестве компенсации за причиненный здоровью ущерб и выплатить ей годовую пенсию в размере 10 950 евро.
В 2005 году Х подала гражданский иск против «Санофи Пастер», требуя компенсацию за усугубление телесных повреждений, за которые судом ранее ей была назначена компенсация. Иск был объявлен приемлемым Региональным судом Тулузы, а затем Апелляционным судом Тулузы, поскольку подан в течение 10-летнего срока исковой давности, который начал исчисляться, когда состояние Х. стабилизировалось. Компания «Санофи Пастер» была признана ответственной за вред, нанесенный X. Отметив, что административный суд обязал государство выплатить компенсацию за телесные повреждения, гражданский суд назначил экспертизу, целью которой, в частности, было установить, указывало ли текущее состояние.
Компания-заявитель подала апелляцию по вопросам права, указывая на то, что Апелляционный суд исчислял срок исковой давности со дня, когда состояние Х. стабилизировалось, тогда как патология Х. фактически не могла стабилизироваться, что означало, что начало исковой давности не подлежало законодательному ограничению. Компания-заявитель, в качестве альтернативы, предложила Кассационному суду направить запросы о предварительном решении в Суд Европейского Союза. Первые два предложенных вопроса касались статьи 4 Директивы 85/374, в которой говорится, что жертва должна доказать ущерб, дефект и причинно-следственную связь между дефектом и ущербом. Первое гражданское подразделение Кассационного суда отклонило апелляции по вопросам права. 17 ноября 2015 года, в свете экспертной оценки, Тулузский областной суд обязал компанию-заявителя выплатить Х. следующие суммы: 8 050 евро в отношении ущерба, 1 500 евро компенсации в отношении перенесенных страданий и увечий, годовую пенсию в размере 5 475 евро за помощь третьего лица и 2 000 евро за расходы на процедуры.
Что касается установления начальной точки течения срока исковой давности ЕСПЧ отметил, что в соответствующее время срок исковой давности по гражданским делам о недоговорном ущербе составлял десять лет. Кассационный суд указал, что в тех случаях, когда действие было направлено на получение компенсации за телесные повреждения, этот период времени начинался с даты стабилизации заболевания («консолидация»). Как указывало правительство, устанавливая отправную точку в качестве даты, когда болезнь стабилизировалась, закон стремился дать жертве возможность получить полную компенсацию за ущерб, масштабы которого могут быть установлены только после стабилизации состояния жертвы.
Из этого следует, что выбор, сделанный во французской правовой системе, заключался в придании большего значения праву лиц, которым был нанесен физический ущерб, иметь доступ к суду, чем праву на правовую определенность лиц, ответственных за нанесенный вред. В этой связи Европейский суд подтвердил важность, придаваемую Конвенцией защите физической неприкосновенности, и отметил, что этот метод расчета позволил учитывать тот факт, что потребности людей, страдающих от прогрессирующего заболевания, такого как рассеянный склероз, могут увеличиваться по мере развития их состояния, например, с точки зрения необходимой помощи.
ЕСПЧ пришел к выводу, что не было нарушения пункта 1 статьи 6 в связи с методом расчета начальной точки срока исковой давности для возбуждения компенсационного производства в отношении заявителя.
Что касается непредоставления оснований для принятия решения об отклонении запроса с вопросами, которые должны быть переданы в CJEU для вынесения предварительного решения ЕСПЧ отметил следующее. Когда возникает вопрос, касающийся, в частности, толкования Договора о функционировании Европейского Союза или принятия мер учреждениями ЕС в отношении дела, находящегося на рассмотрении в национальном суде и передачи дела в CJEU для вынесения предварительного решения, это обязательство государства не является абсолютным.
Прецедентное право CJEU показало, что именно национальные суды должны решить, необходимо ли решение по вопросу о праве ЕС, чтобы дать им возможность выносить решение; соответственно, они не были обязаны передавать вопрос о толковании законодательства ЕС, поставленный перед ними, если
- национальные суды установили, что вопрос не имеет значения,
- рассматриваемое положение законодательства ЕС уже истолковано CJEU или
- правильное применение права ЕС было настолько очевидно, что не оставляет места для каких-либо разумных сомнений.
ЕСПЧ повторил, что Конвенция не гарантирует, как таковое, какое-либо право на передачу дела национальным судом в Суд ЕС для вынесения предварительного решения. Однако пункт 1 статьи 6 требовал от национальных судов обоснования любого решения об отказе в передаче вопроса для предварительного решения, особенно если применимый закон допускал такой отказ только в исключительных случаях.
В деле Улленса де Шуотена и Резабека Суд заявил, что национальные суды, против решений которых не было предусмотрено никаких средств правовой защиты в соответствии с национальным законодательством, и которые отказались запросить предварительное постановление Суда ЕС по поднятому им вопросу о толковании закона ЕС, должны были привести причины такого отказа в свете исключений, предусмотренных прецедентным правом Суда ЕС. В настоящем деле Кассационный суд просто заявил, что отклонил запрос компании-заявителя «и что не было необходимости направлять вопросы в Суд Европейского Союза для предварительного вынесения решения».
Таким образом, Кассационный суд прямо не ссылался на один из трех критериев. Кроме того, ничто не указывало на то, что было установлено, что соответствующие положения законодательства ЕС «уже были истолкованы CJEU» или что «правильное применение законодательства ЕС было настолько очевидным, что не оставляло места для каких-либо разумных сомнений». Кроме того, Суд не смог найти в основание решения Кассационного суда каких-либо указаний на то, что, как утверждало Правительство, оно сочло, что поставленные вопросы были «неуместными».
Следовательно, из рассуждений в решении Кассационного суда неясно, были ли эти основания рассмотрены в соответствии с указанными критериями и, соответственно, на основании каких критериев Кассационный суд решил не передавать вопросы в CJEU. В отношении этого аспекта Суд постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.
