Решая вопрос о конфискации транспортного средства, перевозившего контрабанду, национальные органы должны достичь справедливого баланса между защитой собственности и требованиями общественного интереса.
Европейский суд по правам человека принял решение по делу «Dumagas Transport S.A. против Болгарии »(заявление № 59271/11), передает информационный ресурс« ECHR. Ukrainian Aspect ».
Румынская компания Dumagas Transport S.A. предоставляла услуги по перевозке и логистике. В 2011 году болгарские таможенники обнаружили в трех грузовиках компании незадекларированные духи и сигареты.
Контрабандный товар, стоимость которого составляла около 29 тыс. евро, а также грузовики, которые впоследствии оценили в 105 тыс. евро, были изъяты как вещественные доказательства в рамках уголовного дела против водителей. Другие товары, которые были предметом преступления, были возвращены компании.
Компания подала ходатайство о возвращении грузовиков, в удовлетворении которого прокуратура отказала. Прокурор указал, что поскольку правонарушения, совершенные водителями, были доказаны, грузовики должны быть конфискованы в соответствии уголовного кодекса в качестве орудия совершения преступления. Обжалование решения прокуратуры в суде успеха не имело.
Между тем водители заключили с органами прокуратуры соглашения о признании виновности, признав свою вину в контрабанде товаров и согласившись на условное лишение свободы. Условия сделок также предполагали конфискацию грузовиков. Эти соглашения были утверждены судом, не подлежали обжалованию и немедленно вступили в законную силу.
Позже компания обратилась в прокуратуру с ходатайством о повторном открытии уголовного производства. Впрочем оснований для повторного открытия производств установлено не было. В прокуратуре отметили, что конфискация осуществлялась в соответствии с требованиями уголовного кодекса (конфискация не могла осуществляться в тех случаях, когда стоимость используемого для контрабанды транспортного средства явно не соответствовала серьезности совершенного правонарушения, но было подчеркнуто, что тяжесть правонарушения определяется не только стоимостью контрабандных товаров, а и другими соответствующими обстоятельствами).
По факту конфискации транспортных средств компания обратилась в Европейский суд по правам человека. Ссылаясь на ст.1 Протокола № 1 и ч.1 ст.6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, заявитель утверждал, что не имел возможности участвовать в производстве, которое привело к конфискации и защищать свои права.
В Страсбурге вспомнили свои предварительные выводы и заметили, что в этом деле национальный суд, конфискуя автомобили, также не рассматривал законность такой конфискации, в частности, на предмет соответствия стоимости грузового автомобиля серьезности правонарушения (это при попытках обжалования решения впоследствии сделала прокуратура, но не суд как уполномоченный орган). Кроме того, суд не проанализировал, знала ли компания-заявитель и должна была знать о контрабанде, совершенной ее водителями. Наконец, компании не было предоставлено никакой возможности обжаловать конфискацию своих автомобилей в уголовном производстве против водителей.
Отдельно ЕСПЧ проанализировал позицию государства о том, что компания могла судиться с водителями, осужденными за контрабанду, по возмещению своих убытков. Высокие судьи отметили, что в подобных ситуациях иск о возмещении вызвал бы дальнейшую неопределенность для добросовестного владельца конфискованного имущества, поскольку осужденный может быть признан неплатежеспособным. Поэтому иск о возмещении убытков не представлял бы собой достаточную возможность для заявителя о рассмотрении соответствующего дела в компетентных национальных органах.
Такие рассуждения были достаточными для того, чтобы сделать вывод о том, что национальные органы не смогли достичь необходимого справедливого баланса между защитой «владения» компании-заявителя и требованиями общественного интереса.
Таким образом, имело место нарушение статьи 1 Протокола №1 Конвенции.
