Государства-члены должны предоставить компенсацию любой жертве умышленного насильственного преступления, независимо от его или ее места жительства. Даже если компенсация не означает полное возмещение ущерба, ее сумма не может быть просто символической — заявил Генеральный адвокат Бобек в деле C-129/19,
Presidenza del Consiglio dei Ministri v BV.
В октябре 2005 года г-жа Б.В. стала жертва сексуального насилия. Это преступление было совершено в Италии, стране ее проживания. Преступники были приговорены к тюремному заключению и им было приказано немедленно выплатить 50 000 евро. Тем не менее, она не смогла получить эту сумму, поскольку преступники скрылись. В 2009 году Б.В. подала иск в итальянские суды против итальянского государства, требуя возмещения ущерба за неспособность Италии исполнить Директиву 2004/80/EC, касающуюся компенсации жертвам преступлений.
В 2016 году решением Суда ЕС было установлено, что Италия нарушила Директиву (дело C-601/14, Commission v Italy). В том же году Италия приняла закон, устанавливающий ретроактивно с 30 июня 2005 года национальную схему компенсации, охватывающую как внутренние, так и трансграничные ситуации. Для жертв сексуального насилия фиксированная сумма в размере 4800 евро была установлена в качестве компенсации, причитающейся от государства, когда жертва не может получить компенсацию от правонарушителя.
Ссылаясь на Corte Suprema di Cassazione (Кассационный суд, Италия), который должен принять решение по делу Б.В. в последней инстанции, в Суд ЕС поступил запрос, требует ли Директива от каждого государства-члена ввести национальную схему компенсации, охватывающую только жертв в трансграничных ситуациях или всех жертв насильственных умышленных преступлений, совершенных на его территории.
Кроме того, суд-исполнитель спрашивает, является ли компенсация, установленная итальянским законодательством в размере 4800 евро, жертвам сексуального насилия «справедливой и уместной» в соответствии с Директивой.
В своем мнении генеральный адвокат Михал Бобек считает, что Суд ЕС должен ответить на первый вопрос в том смысле, что Директива требует от государств-членов разработать национальные схемы компенсации для любой жертвы умышленного насильственного преступления, совершенного на их территории, независимо от его или ее место жительства.
Генеральный адвокат интерпретирует Директиву как устанавливающую два различных обязательства для государств-членов:
1) создание системы сотрудничества для облегчения доступа к компенсации в трансграничных ситуациях и
2) создание национальной схемы компенсации, вызванной любым насильственным умышленным преступлением, совершенным на их территории.
Генеральный адвокат отмечает, что это толкование объясняет, почему были предусмотрены два различных срока для имплементации в национальные законы: один (ранее) для схемы компенсации и один (позже) для системы сотрудничества.
Несмотря на двусмысленность Директивы, Генеральный адвокат выделяет три аргумента в поддержку этого толкования. Во-первых, права, закрепленные в Статье 1 (Человеческое достоинство) и Статье 6 (Право на свободу и безопасность) Хартии основных прав Европейского Союза, гарантированы каждому. Во-вторых, статья 21 Хартии (запрещение дискриминации) не допускает разного подхода к двум типам ситуаций, в которых присутствуют трансграничные элементы. Согласно тексту Директивы, трансграничная ситуация возникает, когда насильственное умышленное преступление было совершено в государстве-члене, отличном от того, где жертва является резидентом (путешествующей жертвой).
Тем не менее, в Директиве есть ситуации, которые явно не упомянуты, когда правонарушитель, а не жертва, использовал свою свободу передвижения (путешествующий правонарушитель). Именно в этих ситуациях преступник может легко скрыться, просто вернувшись в свою страну. Поэтому было бы неоправданно исключать такие случаи из сферы действия Директивы.
Наконец, Генеральный адвокат выдвигает аргумент о разделении полномочий между законодателем и судебной властью. Комиссия утверждает, что Совет хотел сохранить правила компенсации жертвам во внутренних (не трансграничных) ситуациях вне сферы действия Директивы. Однако, по мнению Генерального адвоката, такое четкое намерение не заметно из текста Директивы или ее подготовительных работ. В любом случае, субъективная воля исторического законодательного органа, которая четко не выражена нигде в окончательно принятом законодательстве, не может считаться определяющей и, следовательно, обязательной для Суда.
Что касается второго вопроса, переданного Corte Suprema di Cassazione, то генеральный адвокат Бобек предлагает Суду признать, что компенсация жертве является «справедливой и уместной» в значении Директивы, когда она вносит значимый вклад в возмещение ущерба, понесенного жертвой. В частности, размер предоставленной компенсации не может быть настолько низким, что он становится чисто символическим или что его полезность для жертвы на практике незначительна.
Генеральный адвокат считает, что государства-члены, пользующиеся широким усмотрением в этом вопросе, могут определять компенсацию как единовременную или стандартизированную сумму.
Отметим, что Генеральные адвокаты хотя и являются полноправными членами Суда ЕС, они не участвуют в рассмотрении дела, а лишь выносят беспристрастное заключение, которое не является обязательным для суда. Хотя суд чаще всего принимает то же решение, что и Генеральный адвокат, нельзя утверждать, что судьи придерживаются именно мнения Генерального адвоката, поскольку суд мог прийти к одному и тому же выводу по разным юридическим причинам.
